Наталья Юрьевна Бартош, кандидат филологических наук, зав. кафедрой истории искусства Новосибирского государственного университета

ОБ ИСКУССТВЕ ТРАДИЦИОННОМ, СОВРЕМЕННОМ И О ПСЕВДОИСКУССТВЕ

Ваше Высокопреосвященство!

Дорогие участники Рождественских Чтений!

Тематика нынешних Рождественских Чтений «Традиционные ценности и современный мир» касается многих сфер нашей жизни. Затрагивает она и сферу искусства.

Накануне Нового года и в преддверии светлого праздника Рождества Христова невольно оглядываешься назад, осмысливая события уходящего года.

Для любителей искусства города Новосибирска этот год оказался весьма насыщенным культурными событиями различного плана и масштаба: выставка фотографий фресок собора Рождества Пресвятой Богородицы работы великого русского иконописца Дионисия, выставка копии-реконструкции алтаря XIV века Дуччо ди Буонинсенья «Маэста», замечательная фотовыставка «Греция. Святые Метеоры». Многие жители и гости Новосибирска имели прекрасную возможность ознакомиться с этим высоким искусством.

Были в нашем городе и другие выставки, но не все они получили высокую или однозначную оценку. Некоторые даже стали предметом острых дискуссий. Но чтобы понять ценностные ориентиры тех или иных произведений искусства, следует обратиться к нашей родной русской духовной традиции и духовным канонам, по которым оцениваются данные творения.

Традиционное искусство для нас — это, прежде всего, прославленная православная художественная культура Древней Руси. «Святая Русь» — так называлась знаменитая выставка древнерусского искусства, экспонировавшаяся в 2010 году в Париже, в Лувре, а затем в Третьяковской галерее в Москве и в Русском музее в Санкт-Петербурге.

Эстетический идеал древнерусского человека всегда пребывал в духовно-нравственной сфере. Прекрасным считалось то, что доставляло человеку духовное наслаждение, которое слаще меда. Как говорил епископ Кирилл Туровский, «сладко бо медовый сот и добро сахар».

Прекрасный духовно-нравственный облик человека — великий князь Владимир, который, по выражению митрополита Илариона, «красовался» духовным обликом — «правдою бе облечен, крепостию препоясан, истиною обут… милостынею яко гривною и утварью золотою красуяся». При этом красота духовная обладала самодовлеющей ценностью, красота физическая только подтверждала ее, указывала на красоту высшую, ведущую в Царство Небесное.

Свое наиболее полное воплощение древнерусская культура обрела не во внешней философии или научной мысли, а в иконописи. Задача древнерусского искусства — показать образ в единстве высшей гармонии и красоты, чтобы через видимое постичь незримое, «телесными очами» увидеть духовное, свидетельствовать о Господе…

Гармония, ясность и красота русских икон позволяют через «молитвенное взирание» на святые образы постичь духовный идеал русской культуры. В русской иконописи он получил свое конкретное вышечувственное выражение. При этом высочайшим духовно-нравственным авторитетом обладают не только такие высокие творения, как иконы Рублева или Дионисия («Дабы взиранием на святую Троицу побеждалась ненавистная рознь мира сего»), но каждая икона воспринимается как источник благодати, как заступление перед Господом.

Стоит вспомнить 1570 год, Иван IV, в гневном исступлении спаливший Великий Новгород, вырезавший его население, так что «кур не квохотал», отправляется в Псков, дабы спалить и его. Но вот он вдруг останавливается перед иконой Божией Матери в небольшой деревенской церквушке в Любятове, пораженный силой Божественной любви и милосердия, выраженной в одном только жесте Богомладенца, умиленно дотрагивающегося до Своей Матери. Смутился грозный царь и… Псков уцелел.

Русская живопись 18–19-го столетий в лучших своих образцах сохранила гармоничную целостность, светоносность, красочность и чистоту, присущую русской иконописи. Единая цепь духовной традиции объединяет икону Спаса XII века и суриковскую картину «Покорение Сибири Ермаком», где на знамени казацкого войска тот же лик Спасителя. Отражение духовной красоты и гармоничности иконописных ликов праведных жен можно найти в просветленных образах венециановских крестьянок и нестеровских героинь, чувство божественного преображения мира Светом Невечерним пронизывает лучшие пейзажи Саврасова, Поленова, Левитана, Ст. Жуковского.

Благоговейное восприятие этого света просветляет и самого зрителя, который не только получает эстетическое наслаждение, но воспитывается, внутренне преображается, взирая на них. В работах таких русских живописцев, как К. Петров-Водкин, духовный свет пронизывает даже вещи (мертвую материю — nature mort), наполняя их сиянием света духовного!

Таким образом, русский художник, как и русский иконописец, соотносил свое творчество с Высшим Духовным началом, духовным ядром культуры. Без Него не мыслил он «гармонического делания». Даже искусство русского авангарда (Кандинский, Лентулов, Гончарова) — не столько отказ от традиции, сколько попытка ее нового духовного осмысления. Ориентация творчества на Высшее Духовное начало остается в работах таких мастеров, как Кандинский, который пишет, что главная цель его творчества — возвращение истинных духовных оснований.

В 1914 году, в начале Первой мировой войны, Сергей Щукин устраивает выставку новейших французских живописцев, среди них — и Пикассо. Вид его работ настолько поражает русскую публику, что два молодых философа, Сергей Николаевич Булгаков (в будущем — отец Сергий) и Николай Бердяев, пытаются дать оценку «феномену Пикассо». При всей разности мнений оба очень хорошо почувствовали в этих «мощных работах» «нарастающую тоску и ужас бытия». Почувствовали, что за «доведенной до совершенства чеканной формой» кроется внутренняя пустота — бездна. Но самое страшное, что есть в них, это ужасающая духовная пустота, которая убивает мир.

Булгаков проницательно замечает, что к уродству этих фигур, их «мистической жути» быстро привыкаешь, находишь в них своеобразную «красоту безобразного». У Пикассо «всегда перед глазами зеркало смерти», он «видит пятна смерти на живых лицах». Булгаков пишет, что в его работах нет самого главного — души и духа, а без них произведения — пустая оболочка, тело без души, то есть труп — «труп красоты»! «Пустота, отсутствие Бога и вне Бога, пафос тоски вырождается в пафосе цинизма и кощунства, это — распад души, адская мука». «Художник в своей одержимости не видит, что подставлено кривое зеркало бытия, но считает, что такова и есть подлинная действительность».

К сожалению, принцип подобного видения становится принципом духовного зрения целого поколения. Это и позволяет Бердяеву пророчески заметить, что «после ужасающей зимы Пикассо мир уже никогда не будет прежним».

Каким увидят мир наши дети — исполненным Божественного света или ледяной пустыней — во многом зависит от нас с вами!

Стимулом духовно-нравственного совершенства может послужить лишь то, что возвышает, а не принижает душу человека.

Изучение в школе «Основ православной культуры» поможет открыть нашим детям окно в духовно-нравственный мир отечественной истории и культуры, соприкоснуться с этим духовным богатством, стать наследниками и хранителями культурно-исторического наследия России.

Хочется пожелать всем учителям, всем родителям, всему нашему гражданскому обществу — воспитывать наших детей и молодежь на образцах высокого искусства и прекрасной русской культуры.

Спасибо за внимание!