Протоиерей Борис Пивоваров, председатель Отдела образования и просвещения Новосибирской Митрополии

СОВРЕМЕННОЕ И СВОЕВРЕМЕННОЕ В ОБРАЗОВАНИИ

(доклад на пленарном заседании XVI НРОЧ)

Ваше Высокопреосвященство!

Дорогие учителя и все участники и гости Рождественских Чтений — традиционного новосибирского педагогического форума!

Значимость для российского образования темы нынешних Рождествен­ских Образовательных Чтений — «Традиционные ценности и современ­ный мир» — очевидна из слов Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, относящихся к введению в школу основ православной культу­ры:  

«Введение „Основ православной культуры“ — один из важнейших вопросов повестки дня церковно-государственных отношений, имеющий в значительной мере решающее значение для судьбы отечественного об­разования и напрямую затрагивающий интересы миллионов родителей и их детей». (Из доклада на Епархиальном собрании города Москвы 23 де­кабря 2011 г.)

Что таким образом утверждает Святейший Патриарх?

Он утверждает, что:

1)  одна из важнейших проблем церковно-государственных отношений — это введение в школу предмета «Основы православной культуры»;

2)  введение в школу предмета «Основы православной культуры» имеет решающее значение для судьбы отечественного образования;

3)  введение в школу предмета «Основы православной культуры» на­прямую затрагивает интересы миллионов родителей и их детей.

Следовательно, можно сказать, что православная культура России — это такая традиционная ценность, которая призвана стать достоянием и совре­менной России.

Предлагаемый вашему благосклонному вниманию доклад состоит из трех небольших частей:

1. «Учитель и ученик».

2. «Ушинский и Щедровицкий».

3. «Служение и услуга».

1. Учитель и ученик

Во Святом Евангелии сохранилось следующее изречение Господа наше­го Иисуса Христа:
«Ученик не выше учителя своего» (Мф. 10, 24).
По-церковнославянски это звучит так: «Несть ученик над учителем своим».
Что значат эти слова Иисуса Христа, если их применить к образованию, к школе? Неужели ученик не может превзойти своего учителя? И разве мы не знаем примеров, когда ученик простого учителя становился, например, вели­ким ученым?!
О чем же тогда приведённые слова Евангелия?
В приведённом евангельском изречении речь, конечно, идёт не о сумме формальных знаний, умений, навыков, компетенций, которые ученик полу­чает в процессе школьного обучения. Речь идёт о духовно-нравственных взаимоотношениях между учителем и учеником: о благодарности ученика, об особом, почтительном, можно сказать, священном отношении ученика к учи­телю, которое не оканчивается школьным выпускным вечером, а сохраняет­ся всю жизнь.
В Евангелии от Луки изречению Иисуса Христа «Ученик не выше учи­теля» предшествует коротенькая притча:
«Сказал [Иисус Христос] также им притчу: может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» И далее следуют слова: «ученик не бывает выше своего учителя» (Лк. 6, 39-40).
Значит, нужен не какой-нибудь учитель, а духовно зрячий детоводитель; по-гречески — «педагог», по-славянски — «пестун».
Во Втором послании святого апостола Павла к Тимофею (Новый Завет) есть пророчество: «Будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху» (2 Тим. 4, 3). Как приятно ученику слышать, что он равноправен с учителем, что учитель и ученик — партнёры. Мне же думается, что партнё­ром учителя ученик может стать только в том случае, если после школы он окончит вуз и станет сотрудником школы. Тогда он и будет партнёром учи­телей. Отвергая многовековую парадигму «учитель — ученик», школа, образ­но выражаясь, рубит сук, на котором сидит.
Ученик должен научиться слышать учителя, слушать учителя и слу­шаться. Следовательно, необходимо реабилитировать термин «послуша­ние». По православному воззрению, послушание помогает возрасти таланту, а своеволие, распущенность и непослушание ведут к угасанию талантов уче­ника. В некоторых же школах (номера школ не будем называть) даже прово­дится «праздник непослушания» (!). Это неоправданный риск: скоро, не дай Бог, будем сетовать, что «школа доигралась…»

Итак, первый вывод: послушание ученика учителю — это несовре­менно звучащая, но очень своевременная для школы ценность (если школа не будет держать курс на саморазрушение).

2. Ушинский и Щедровицкий

Говоря о современном и своевременном в педагогике, можно привес­ти два имени-символа: Ушинский и Щедровицкий.
Первый — основоположник русской научной педагогики. Имя Констан­тина Дмитриевича Ушинского (1824–1870) носит крупнейшая российская педагогическая библиотека в Москве. Он — классик русской педагогики, хо­тя труды его, как надлежит, в педагогических вузах в настоящее время, к со­жалению, не изучаются.
Второй — Щедровицкий Георгий Петрович (1929–1994) — провозвест­ник так называемого «деятельностного подхода» в обучении, положенного теперь в основу новых государственных образовательных стандартов.

К. Д. Ушинский в своём замечательном труде о нравственно-развивающем обучении — «О нравственном элементе в воспитании» — пишет следующее:
«Мы сохраняем отрадную уверенность, что многие из нас и теперь не могут без глубочайшего душевного удовольствия вспомнить о тех мирных, сияющих торжествах, о тех то грустных, то торжественных мотивах, которые Православная Церковь вносила в нашу родимую семью, и мы желали бы, чтобы ни одно русское дитя не было лишено святого, отрадного воспита­тельного влияния Православной Церкви.
Поверьте, что никакими эгоистическими расчётами не исчерпать по­требностей души человеческой, что много ещё есть в ней непостигнутых влияний и не вполне раскрытых чувств, которые долго ни одному психологу не удастся замкнуть в тесную рамку системы, и что именно из этих-то непо­стижимо глубоких тайников души человеческой рождаются и лучшие её по­буждения, и величайшие помыслы, и благороднейшие деяния, и те произве­дения искусства и поэзии, которым дивится свет, не понимая, откуда они могли родиться. Как часто мы встречали безумные усилия завалить эти жи­вительные родники, встречали рядом с удивлением к тем произведениям, ко­торые из них произошли. Посмотрите, откуда почерпнуты самые тёплые, са­мые лучшие страницы наших замечательнейших писателей; откуда вылились самые задушевные и трогательные страницы в произведениях Пушкина, Тур­генева, Аксакова, Гоголя? Неужели из их общеевропейской, безличной обра­зованности?».
И далее:
«Всё это мы говорим здесь с той целью, чтобы показать, что истинная, добросовестная наука, каковы бы даже ни были личные верования самого учёного, не только найдёт возможность построить народное образование на прочной основе нашей религии, но как величайшим сокровищем, как неисчерпаемым и уже существующим источником нравственного и умственного развития будет дорожить этой историческою основой, столько же христианской, человечественной и художественной, сколько и народной» (Ушинский К.Д. Собр. соч.: В 11 тт. Т. 2. Педагогические статьи. М.-Л., 1948).
Это завет Ушинского российской школе!

А вот несколько утверждений Г. П. Щедровицкого.
Проповедуя так называемый «деятельностный подход» к обучению, Щедровицкий писал: «В сфере обучения и воспитания осуществляется боль­шое число разных практических и инженерных деятельностей». При этом Щедровицкий отмечал, что «традиционные понятия педагогики никак не могут решить практических проблем, стоящих сейчас перед школой, и не дают оснований для разработки новых понятий, необходимых для этого. И это естественно, так как существующие педагогические понятия были разра­ботаны для решения иных проблем, нежели те, которые стоят перед общест­вом сейчас».
«Например, — подчёркивает Щедровицкий, — до сих пор никогда не ставилась в таком объёме задача определить и конкретно описать все те каче­ства, которые мы хотим видеть у развитых членов общества, а затем постро­ить целостную систему содержания обучения и воспитания, лучше всего обеспечивающую формирование у детей этих качеств» (Щедровицкий Г.П. Система педагогических исследований. Методологический анализ. М., 1993. С. 70).
Что же предлагает Щедровицкий?
Он советует, отбросив имеющийся педагогический опыт и здравый смысл, начинать строить воздушные замки:
«Суть вопроса и сердцевина существующих сейчас разногласий в од­ном: будем ли мы строить наше воспитание и обучение по-прежнему на ос­нове здравого смысла и так называемых обобщений передового опыта, не развёртывая научных исследований, или мы будем развивать педагогическую науку и проектирование?».
Как же Щедровицкий «проектировал» строительство новой системы образования?
«Сначала определяются требования „верха“ и строение задаваемой ими деятельности, затем — составляющие и предпосылки каждой деятельности, на основе этого строятся ряды формирования частных деятельностей и спо­собностей, что дает возможность потом перейти к исследованию закономер­ностей усвоения и развития».
Попросту говоря, сначала «проектируется» крыша, затем к крыше при­ставляются стены, а потом предлагается подумать о фундаменте и перехо­дить … «к исследованию закономерностей усвоения и развития». Развитию чего? Разве так строится дом? Сначала ведь делается фундамент, а потом — стены и крыша.
А где учитель в системе Щедровицкого?
Завершая свой основной труд по теории педагогики «Система педаго­гических исследований. Методологический анализ» (работа была написана ещё в 1967 году), Щедровицкий замечает, что им «очень многое упущено»:
«В частности, совершенно не был затронут вопрос об изучении дея­тельности учителя — область, крайне важная для педагогической науки и точно так же в теоретическом плане почти не изучаемая. И это не единствен­ная сторона, которая не нашла здесь никакого отражения».
Щедровицкий напрямую отрицал утверждение Ушинского, что педаго­гика — это не столько наука, сколько искусство. Вот что он говорил по этому поводу:
«При всей своей кажущейся очевидности и бесспорности такое пред­ставление ложно. Оно само появляется прежде всего из-за смешения педаго­гической науки с педагогическим искусством; критерии, справедливые для искусства и оправдавшие себя там, переносятся на науку. А в её области, как это нетрудно показать, действуют уже иные законы и требуются иные крите­рии».
Слова Щедровицкого о деятельности и (или) самодеятельности ребён­ка, понимаемые как «активность, идущая от ребёнка», — теперь представля­ются школьному учителю как открытие, как новое, прогрессивное слово в педагогике, как новый путь к развитию творческих способностей ребёнка.
А что, разве прежде наши российские учителя обучали школьников бездеятельности? Пассивности? Не развивали творческих способностей сво­их учеников? Выпускали из школы некомпетентных людей? Как же тогда российская школа смогла дать миру столько первооткрывателей, изобретате­лей, талантливых ученых, писателей, мастеров искусств?!
Чтобы в полной мере оценить «вклад» (в кавычках) Щедровицкого в педагогическую теорию, надо вспомнить, что его педагогические опыты производились не в наше время: они предлагались в связи с реформой совет­ской системы образования 1958 года. И очень важно отметить, что тогда, в начале 1960-х годов, как отмечал и сам Щедровицкий, его подход не полу­чил признания со стороны педагогической российской науки и не был вне­дрён в школу.

Теперь же «механико-педагогический» подход Щедровицкого положен в основу нынешнего витка реформ российского образования: строим начи­ная с крыши; затем к этой крыше пытаемся приладить стены, а потом будем думать о фундаменте и рассуждать, права ли была теория, отвергающая здравый смысл и имеющийся многовековой российский педагогический опыт.
И проблема не только в ЕГЭ. Большинство учителей-практиков в це­лом чувствует нелепость новой конструкции системы образования и не может представить — как будет стоять такая школа? Как в ней повысится каче­ство образования? И что будет с российской школой, когда под предлогом развития (по Щедровицкому) совсем растратится воспитание — та вели­чайшая педагогическая ценность, которой была крепка дореволюционная российская система образования и которую, как могла, пыталась сохранить советская школа.

3. Служение и услуга

Совсем недавно, а именно 26 ноября 2012 года, председатель Сибирско­го отделения Российской Академии наук, академик Александр Леонидович Асеев, говоря о противоречиях, которые существуют между бизнесом и наукой, сказал такие примечательные слова: «Такова философия явленного миру „бизнеса“ в российском исполнении: если есть большая ценность, то она должна быть использована для извлечения прибыли».
Российская школа — огромная российская ценность. Следуя философии «явленного миру „бизнеса“», почему бы и школу не использовать для извле­чения прибыли?! Увы, к сожалению, привычным становится термин «образо­вательная услуга»…
Сначала на Западе образ учителя низвели до человека, у которого можно купить знания. Теперь и у нас, попадаясь на удочку «бизнеса», учитель низ­водится до уровня торговца…
А вот как относился к высокому служению русского учителя Фёдор Ми­хайлович Достоевский:
«Учитель — это штука тонкая: народный, национальный учитель вырабатывается веками, держится преданиями, безчисленным опытом. Деньгами вы, например, построите школ, но учителей сейчас не наде­лаете» («Дневник писателя» (Избранные страницы). М.: «Современник», 1989. С. 29-30).
Поэтому желательно, чтобы мы чаще говорили и слышали о высоком призвании и служении учителя Отечеству и детям, а не о том, как отличать платные образовательные услуги от бесплатных.

*    *    *

Какие можно сделать выводы?
Современное в образовании — это компьютеры, новые образователь­ные технологии, деятелъностный подход по Щедровицкому, проектная дея­тельность, компетенции и так далее.
А что своевременно?
Своевременно, очень своевременно — вернуть в школу духовно-нравственное воспитание! Воспитание, основанное на лучших традициях православной культуры России и великой русской педагогики.
Сейчас мало кто знает, что в период после революции 1917 года, вплоть до 1950-х годов, само понятие «нравственное воспитание» в педагогической литературе почти не употреблялось. Оно было вытеснено, поскольку в нём усматривался отпечаток религиозного мировоззрения. Нравственность пони­малась как нечто божественное в человеке. В рассуждениях о нравственных категориях — добре, совести, милосердии, жалости, сострадании — виделся оттенок религиозного подхода в воспитании. В педагогической литературе 1940–50-х годов уже можно было встретить понятие «нравственность», хо­тя тогда оно трактовалось строго материалистически.
Теперь же в Российском Законе об образовании мы видим призыв к ду­ховно-нравственному воспитанию.
Как возвратить школе духовно-нравственное воспитание?
Школе предлежат два пути.
Первый путь — обустраивать общество, основанное на вере, надежде и любви. Этот путь соответствует традиционным ценностям России.
Второй путь — строить общество, основанное на знании.
Казалось бы — что плохого, если общество будет построено на знании?
Но давайте обратимся к Библии. Как случилось первое искушение чело­века знанием?
«И сказал змей жене: нет, не умрёте, но знает Бог, что в день, в кото­рый вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 4–5).
Три момента привлекли Еву: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание» (Быт. 3, 6). (Как говорили святые отцы — «похоть очей, похоть плоти и гор­дость житейская».)
Татьяна Шапошникова (выпускающая в Москве новые учебные пособия по основам религиозных культур и светской этики (ОРКСЭ) в издательстве «Дрофа», в том числе и учебное пособие по основам православной культуры) распространяет сейчас по России презентацию своей концепции, положенной в основу её учебников. Эта презентация состоит из 82 кадров, и почему-то на каждом из этих 82 кадров — три зелёных яблока!!!
Подумаем, случайно это или нет? На каждом кадре! — Как знак, как символ. И Стив Джобс ведь не случайно выбрал яблоко, причём надкушен­ное…
И Наталья Виноградова (спешно издающая книги по ОРКСЭ, которые сейчас распространяются в Новосибирске через ОблЦИТ приезжающими сюда коробейниками от издательства «Вентана-Граф») тоже предлагает ин­тегрированное учебное пособие по ОРКСЭ: там тоже смешиваются основы всех религиозных культур. И при этом оба автора (и Шапошникова, и Вино­градова) внушают всем, что они наилучшим образом выполняют Федераль­ный Государственный образовательный стандарт!
Но в Стандарте такого смешения модулей нет! Каждый может прочи­тать, что гласит Федеральный государственный образовательный стандарт. Там чётко написано: в составе ОРКСЭ — шесть модулей, один из них — «Основы православной культуры». Родители имеют право выбирать один из них. А смешивать все шесть самостоятельных предметов-модулей в один внеконфессиональный «винегрет» — это есть грубое нарушение Федераль­ного Государственного образовательного стандарта (ФГОС).

И в конце доклада позвольте сказать следующее.
Совсем недавно, 7 декабря 2012 года, в Министерстве образования и науки Российской Федерации состоялось заседание Межведомственного со­вета по обеспечению координации и контроля реализации плана мероприя­тий по введению с 2012/2013 учебного года во всех субъектах Российской Федерации комплексного учебного курса для общеобразовательных учреж­дений «Основы религиозных культур и светской этики», в рамках которого преподаются основы православной культуры. Многие даже не знают, что есть такой Межведомственный Совет. Но он есть, и в его работе принимают участие представители Русской Православной Церкви.
Участники заседания поддержали позицию, высказанную представите­лем Синодального отдела по образованию, относительно важности скорей­шей выработки механизма конфессиональной экспертизы учебных по­собий по религиозным культурам, а также необходимости специализа­ции педагогов, готовящихся к преподаванию курса ОРКСЭ, по одному из конфессиональных модулей курса.

Итак: перед Российской школой два пути и три яблока…
Что выберет Российская школа?
Она должна выбрать то, что выберут родители.
И если основы православной культуры будут преподаваться в школе в соответствии с принципами Русской Православной Церкви, хранительницы и носительницы этой православной культуры, то, Бог даст, вернётся в школу и важнейший элемент российского образования — духовно-нравственное воспитание. И преобразится лицо Российской школы!

Спасибо за внимание.